Mountain.RU - все о горах. Альпинизм, скалолазание, ледолазание, горный туризм, горные лыжи, сноуборд. Экспедиции. Кавказ, Крым, Алтай, Памир, Тянь-Шань, Гималаи, Сибирь, Урал, Хибины, Камчатка

Автор: Виктор Байбара, СПб
Дата публикации: (10.09.2025)
Фотографии

О Сергее Ефимове и экспедиции СССР – США 1978 года

«Важен не тот путь, который повторяешь,
А тот, который прокладываешь сам».
«БЕГУТ ГОДА, КАК С ГОР ВОДА…»

В 1977 году в американском журнале «Off belay» появляется вот такая информация:

А в июне 1978 года я получаю приглашение поучаствовать в экспедиции с этими американскими альпинистами.

Позднее программа была изменена: восхождение на Замин – Карор заменили на пик Коммунизма с л. Бивачный. Американцы были представлены составом, который они одобрили в 1977 году: Чак Крогер, Рик Сильвестр, Рейли Мосс, Бен Рид, Стив Хаккет и Карлос Булер.

Были в составе экспедиции переводчик В. Медведев, врач В. Зайцев и работники кухни, среди которых выделялся А. Титюник, зав. производством знаменитого ресторана «Берлин» в Москве. Мне он запомнился не только своими кулинарными способностями, но и тем, как он наравне со всеми таскал на леднике грузы, несмотря на свое больное сердце.

Когда мы собрались вместе и прилетели на л. Бивачный, я увидел большую разницу в составах экспедиции по сравнению с членами экспедиции СССР – США 1976 года, участником которой я был. В составе той экспедиции прослеживалась спортивность и была какая-то предсказуемость в пожеланиях участников. Состав же экспедиции 1978 года я бы назвал гремучей смесью – амбиции у некоторых советских участников были завышены, а плохая адаптация американцев к высоте вносила хаос в планирование восхождений. Хорошо, что у начальника экспедиции Анатолия Бычкова и спортивного руководителя Сергея Ефимова не было разногласий в том, что надо делать в этой ситуации.

С Толей Бычковым я был в дружеских отношениях, а о Сергее Ефимове узнал в 1977 году, когда в популярном в Советском Союзе журнале «Спортивная жизнь России» появилась громадная статья.

В ней В. Шатаев и В. Иванов рассказали о своем восхождении на пик Мак-Кинли с другими советскими альпинистами: О. Борисенком, С. Ефимовым, Э. Мысловским и А. Лебедихиным. Для того времени это восхождение и его участники были на слуху не только в СССР, но и в США. И американцам, прилетевшим в 1978 году в нашу страну, была знакома фамилия Ефимова, и с первых дней пребывания на л. Бивачном они относились к нему с уважением.

Придуманные Сергеем Малые Олимпийские игры на Бивачном не только были полезны для акклиматизации, но и стали фактором, объединяющим нашу разношерстную компанию. Я немного упоминал об этом в статье «Советский альпинизм и олимпийцы».

Парад альпинистов на Олимпийских играх 1978 года на л. Бивачный (американцы не объявили бойкот)

В чем соревновались:

бег спиной вперед вдоль прочерченного круга

задержка дыхания – лицо в таз с водой

встать на пустой газовый баллон и бросить назад через голову большой камень

прыжки назад с места

сбивание банок

Были еще какие-то тесты. И это было весело.

Прыгает Ben Reed (USA), слева первый Ефимов, справа первый Chuck Kroger (USA)

Виктор Байбара. Слева – Rick Sylvester (USA)

Первое место занял участник экспедиции В. Эльчибекова – их лагерь стоял недалеко от нашего. Второе место – у Сергея Ефимова, третье – у Славы Лаврухина. Американцам дали общий приз за участие – банку растворимого кофе.

Начали проявлять по мелочам недовольство Миша Овчинников и его друг Алмазов. Для меня было удивительно, что Миша, который был в экспедиции СССР – США 1976 года тише воды, и с ним было приятно общаться, в этот раз вел себя как на коммунальной кухне, защищая неадекватные поступки Алмазова. Было удивительно, как в Мише – человеке интеллектуальном, начитанном – сочетались профессионализм с обостренным вниманием к мелким ошибкам не только руководителей, но практически всех участников экспедиции. Это было неприятно наблюдать. В основном с этим приходилось разбираться А. Бычкову, и он, имеющий опыт руководства, с трудом с этим справлялся. У него и так было много организационной работы, и ему тоже хотелось подняться на пик Коммунизма.

У Сергея была задача дать возможность участникам акклиматизироваться в условиях, когда неожиданно менялись планы. Трое американцев заболели, и их нужно было срочно отправлять вертолетом вниз. Дайнюса Макаускаса и меня отправили на метеостанцию на леднике Федченко – там была радиосвязь. Мы с Дайнюсом не были акклиматизированы, но старались идти побыстрее (около 35 км). И в результате при подходе к станции у нас не было сил обойти путь, промаркированный продуктами человеческой жизнедеятельности – от туалета… Дайнюсу было труднее, так как у него было хорошее обоняние. А у меня оно начисто потеряно из-за многолетней работы с формалином при консервации трупного материала на кафедре мединститута.

А в это время трое оставшихся американцев – Чак Крогер, Рик Сильвестр и Бен Рид – и советские участники акклиматизировались на пике Орджоникидзе. По возвращении в лагерь я сделал запись в дневнике: «Заметно, что наши альпинисты сблизились с американцами». Через день написал: «Кажется, я буду руководителем при восхождении на пик Коммунизма по золотому маршруту Воронина в группе с Сергеем Ефимовым, Иваном Душариным и американцем Беном Ридом».

Мне очень хотелось, чтобы в группе был Дайнюс. Позднее я узнал, что нервно обсуждалось, кто будет руководителем на этом маршруте. Оказывается, рвался руководить И. Душарин, но назначили меня. И об этом в книжке альпиниста после окончания экспедиции сделает запись С. Ефимов (№3633). После этого И. Душарин назначил Д. Макаускаса и меня своими врагами, посчитав, что это Дайнюс все организовал. В нашей связке Макаускас-Байбара он посчитал меня слабым звеном. И это было его ошибкой. Никогда в своей жизни во всех сферах деятельности я не рвался к руководству. А если и приходилось быть руководителем, то только тогда, когда невозможно было отказаться. Лидером при восхождении был Сережа Ефимов. Отметка в моей книжке, что я был руководителем – это дань существующим тогда правилам: заполнение клеточек, дающее право на повышение твоего статуса в разрядности. У нас с В. Маркеловым было два восхождения, где руководство записывали на участника, которому это было надо, а по лазанию он был в обозе.

Печально писать сейчас о Ване, что он нередко пытался доказать – он хороший – на основании того, что других считал плохими, выискивая у них недостатки. В течение многих лет он постоянно говорил и писал о том, что он лучший, сравнивая себя с другими. Возмущался, что его не наградили за участие в работе после землетрясения в Армении, и добивался награды в течение многих лет, описывая при этом, что только он героически и правильно вел себя. Такая же ситуация прослеживалась после его восхождений в Гималаях. Грустно… но приходилось одергивать Ивана во время празднования юбилея альплагеря «Безенги» в присутствии ветеранов – кавалеров Ордена «Эдельвейс».

Кавалеры Ордена «Эдельвейс» на 60-летии альплагеря «Безенги»

Я пишу об этом здесь для того, чтобы показать, как сложно было выполнять планы экспедиции, когда к болезням и плохой акклиматизации американцев прибавлялись и скандально завышенные амбиции советских альпинистов.

Американцы игнорировали лекарства, которые им предлагал В. Зайцев – врач высокой квалификации. Акклиматизация участников проходила при восхождениях на пик Орджоникидзе и пик Революции. Нужно отметить, что С. Ефимов и Слава Лаврухин умудрились подняться на пик Революции частично по новому маршруту. Нам очень повезло, что недалеко от нас был лагерь Вадима Эльчибекова. Эта была точка притяжения, и там можно было встретить и гуру спартаковского альпинизма Константина Клецко, и ленинградца Гурия Чуновкина, и получившего перелом руки от упавшего камня нашего спартаковца Олега Борисенка. Команда Эльчибекова – это была «малахитовая шкатулка» человеческих отношений, а сам Вадим олицетворял мудрость и доброту. Часть американцев побывала в этом лагере, и постепенно мы начинали лучше понимать друг друга.

Наша группа – С. Ефимов, Бен Рид, И. Душарин и я – первыми ушли на восхождение. Осталось в памяти, что мы поторапливались покинуть лагерь, уходя от суеты. Связка С. Ефимова и Бена Рида уходила на маршрут первой. Хотел бы отметить, что такого камнепада, который устраивал Бен, я до этого не встречал. Было впечатление, что он не думал о том, что мы с Ваней ниже и все летит на нас. Нас он не предупреждал. Я так и не понял – он думал только о себе или плохо себя чувствовал. А ведь Сергей пролезал первым и не забрасывал Бена камнями.

Сергей Ефимов и Бен Рид на маршруте

Я постоянно пишу, что я параальпинист, и не вникал в детали рельефа, маршрута, техники прохождения тех или иных участков – я в этом плохо разбираюсь. Мои качества, помогавшие мне в горах – это физическая подготовка, терпение, выносливость и интуиция, которая часто мне помогала. На маршруте у Душарина был срыв. Когда я страховал его, мне удалось не дать ему улететь далеко и таким образом не получить травму. При этом им был потерян ледоруб. Психологически и физически он сник, но восхождение продолжил. Я отнесся к этому, как к рабочему моменту. В других экспедициях я сам дважды был в таких ситуациях – тогда меня надежно страховали Дайнюс Макаускас и Миша Коньков.

Из моего дневника дословно: «31 июля в 11.15 вершина. Поднимались тяжело. Бен стал хандрить и стал отказываться идти. Ваня шел как пьяный. Уговорили Бена потихоньку идти дальше. Перед последним взлетом мы с Ваней вышли вперед, а Сергей с Беном сзади. Поднимались в кошках. Я иду первым. Левая кошка дважды развязывается. Наверху холодище. Долго ищем тур. Видим памятник челябинцев Ленину. Пишу короткую записку и вместе с ней оставляю сувенир от моей дочки (изображение цветов на дощечке) и табличку «НЕ ВЛЕЗАТЬ!», которую снял в Ленинграде со столба высоковольтной линии. Только хотели спускаться, и появляются Сергей с Беном. Быстро фотографируемся».

Сергей Ефимов, Бен Рид, Виктор Байбара на вершине пика Коммунизма

Сергей и Бен первыми начинают спуск, а мы за ними. Встречаем на последнем подъеме Дайнюса и Славу Лаврухина. Идут хорошо. Дайнюс «без головы» (без шапки, только повязка). Чуть ниже двойка МАЛ «Памир» – и Жора Корепанов рассказал, что Володя Машков сильно обжегся бензином и находится в больнице. Спускаемся по маршруту Абалакова, по которому поднялись на вершину Чак Крогер, Рик Сильвестр, А. Бычков, В. Алмазов, С. Лаврухин, Д. Макаускас, М. Овчинников и Л. Павлюченко.

Вернувшиеся из больницы Стив Хаккет и Карлос Булер в наше отсутствие поднялись на пик Орджоникидзе. Все советские альпинисты обратили внимание на то, что Рейли Мосс выпадал из альпинистской программы. Он не рвался на восхождения. При знакомстве с ним выяснилось, что у него не было серьезных восхождений до поездки. Он, как знающий русский язык, всегда появлялся, когда советские альпинисты приезжали в США, приезжал и в Ленинград после Памира. Гуляя с ним и моей маленькой дочкой, я не раскрыл ему «секреты» препарирования трупов моими студентами и особенности анатомии советских людей.

Когда подводили итоги работы экспедиции (присутствовали только наши участники), больше всего дебатов было вокруг поведения М. Овчинникова и Алмазова. Было принято решение не рекомендовать их для участия в мероприятиях Спорткомитета с записями в книжку альпиниста. Впоследствии мудрый С. Ефимов, как спортивный руководитель, оставил это наказание только для Алмазова. При этом М. Овчинников отзывался о Сергее как об очень сильном спортсмене и умном думающем руководителе. Работа А. Бычкова была оценена отрицательно. Хотя справедливости ради я отметил бы, что он блестяще решал бизнес-вопросы, что сказалось положительно для него, когда он ушел из Спорткомитета. Но это уже были времена по сути новой страны. В Душанбе он показал Дайнюсу и мне, что дружба у него на втором месте после бизнеса.

Наша экспедиция закончилась грандиозным банкетом в Душанбе.

В. Байбара и Р. Сильвестр

Руководитель американцев Чак Крогер заявил, что американский альпклуб пришлет приглашения нашим шестерым альпинистам: четверым на выбор Федерации Альпинизма СССР и двоим персональные – М. Овчинникову и В. Байбара.

Как-то не принято писать о том, что у советских альпинистов была задача после восхождений с иностранцами постараться заполучить часть их снаряжения, которое по качеству и новизне было лучше нашего. Мы были закрытой страной, и ничего этого не видели. И после этой экспедиции был exchange, и успех этого мероприятия зависел нередко от сложившихся личных взаимоотношений. Я не стесняюсь написать, что активно участвовал в этом процессе, выбрав тактику «не просить и не заискивать». И очень много получал в виде подарков.

Ушедший недавно от нас Вацлав Ружевский, с которым я был в экспедиции СССР – США 1976 года, говорил мне: «Ты общался с американцами, как будто был знаком с ними давно. Ты помнишь, когда нас знакомили и мы представлялись, называя свою специальность вне гор, ты сказал: «Я Виктор Байбара – sexman». И у меня был шок – я думал, тебя отчислят из экспедиции».

У меня с детства не было подобострастного отношения к людям. И это была не наглость, а внутреннее желание быть свободным. В детстве боялся только отцовского ремня, а в юности и до сих пор – советской бормашины. И если бы после экспедиции с США меня посадили в кресло стоматолога и стали допрашивать, я бы рассказал даже то, чего не знал.

Американцы уехали, но не пропали из моей жизни. Чак Крогер много писал из Антарктиды, где работал в экспедициях.

Рик Сильвестр, который снимался в фильмах как каскадер, прислал моей дочке рюкзачок фирмы The North Face, много писал о своей личной жизни. По возвращении в США в The American Alpine Journal он написал статью о нашей экспедиции «From Russia with luck», где подчеркнул, что на вершине пика Коммунизма развернул маленький транспарант «Свободу советским евреям-диссидентам». Когда я получил перевод этой статьи, то там обтекаемо было написано о тексте транспаранта, без конкретики. Винить переводчика было бы неправильно – такие были времена… В этой статье мне понравилось, что Рик отодвинул политику и на первое место поставил человеческие контакты, которые возникали при личных беседах в экспедиции. И конечно, душевное исполнение под гитару русских песен С. Ефимовым и популярной в то время в США песни «Тень твоей улыбки» в горах, опасности которых одинаковы для всех, сближали нас.

Стив Хаккет жил на Аляске в Russian Mission. Очень много мне писал, а когда я приехал для восхождения на Мак-Кинли, передал мне книги и огромную карту по Аляске, на которой сделал надпись.

Василий Песков, журналист «Комсомолки», привез мне после встречи со Стивом в русской миссии письмо и сувенир. Стив был активным, любознательным человеком и очень дорожил дружбой с русскими. Очень сблизились мы с Карлосом Булером. В нем было много романтики. Он доверительно писал мне о личной жизни. В 1990 году на Дхаулагири он поднимался с Дайнюсом Макаускасом, который не вернулся с вершины. Я встречался с Карлосом и в США, и Канаде.

Карлос Булер и Виктор Байбара

Во время нашей последней встречи в Канаде, где он жил с женой и двумя замечательными детьми, он был в поиске трудоустройства, так как закончил активную жизнь в горах. Жаловался мне, что попробовал себя в промальпе, заработал копейки, но после этого ему хотелось пойти к врачу и взять больничный.

С Беном Ридом я встретился в Вашингтоне в 1986 году после восхождения на пик Мак-Кинли, и он представлял меня американцам как своего друга и рассказывал им, что Виктор на месячную зарплату преподавателя медицинского вуза может купить только одни джинсы!

Рейли Мосс, русскоговорящий, который на Памире избегал восхождений и поднялся в кроссовках только на пик Космонавтов с ребятами из сбора украинских альпинистов, писал мне, и наша встреча произошла в 1986 году в Талкитне на Аляске во время экспедиции тренеров МАЛ.

Открываю папку с надписью «СССР – США 1978» и нахожу фотографию, не относящуюся к этой экспедиции.

Ее видели многие альпинисты. Но у той, что у меня, есть на обратной стороне почти незаметная подпись «P. S. Это я». В этой скромности – сущность Сергея.

Прошли годы, в течение которых в советский альпинизм ворвались Гималаи. Но почти всегда, когда заходила речь об экспедициях свердловско-екатеринбургских альпинистов, то часто звучала фраза: «Ну там Ефимов…»

И я стал понимать, что альпинистское сообщество СССР начало воспринимать екатеринбургских альпинистов как самостоятельных, со своим видением современного альпинизма. Вернувшись к своим дневниковым записям 1978 года, я лучше осознал роль Сергея Ефимова в успешном результате экспедиции: незаметно он заставлял членов экспедиции действовать по своему плану. И даже Миша Овчинников, получивший изрядную долю критики, говорил лично мне, что Ефимов – умный руководитель, спортивный, и что он принимал решения чаще всего правильные.

Звездный час советских альпинистов – экспедиция 1982 года на Эвересте – большинство из которых я знал, а с некоторыми совершал восхождения, показала нам, кто есть кто персонально. Когда пришла эра интернета, и начали много писать об альпинизме, мы стали быстро узнавать не только о совершенных восхождениях, но и о том, что думают альпинисты друг о друге. Лично я всегда высказываю свое мнение не на основании того, что я где-то прочитал, а только исходя из общения с человеком, о котором рассказываю.

В это время я сильно погрузился в европейскую медицину, стал ездить в горы по всему миру в одиночку. Улетал из Петербурга не менее 20 раз в год, но все же однажды нашел время встретиться с Еленой Лалетиной, которая активно вела сайт Russianclimb.com. И посоветовал ей встретиться и поговорить с Валентином Ивановым и Сергеем Ефимовым, которых я выделял как очень умных ребят из команды 1982 года. Моя неподготовленность как параальпиниста не позволяла мне оценивать технические сложности маршрутов, тактику их прохождения, но мне всегда нравились нестандартные решения, когда проявлялись индивидуальные качества альпинистов. Мой богатый жизненный опыт в других сферах деятельности, хорошая интуиция и мое общение с Валентином и Сергеем подсказывали мне, что у них свой взгляд на современный альпинизм. И это может быть интересно восходителям.

Гималайская хроника российских альпинистов показывает, что формирование групп для восхождений часто происходило и продолжает происходить под зависимостью от материальных возможностей его участников. Советская халява закончилась, и даже умным профессиональным руководителям приходилось брать в экспедицию неизвестных и нередко недостаточно подготовленных альпинистов. Решающим фактором были деньги. В новых условиях проявлялись ранее незнакомые качества альпинистов, которых ты считал друзьями: зависть, жадность, воровство, обман. Альпинисты старались не зацикливаться на этом при рассказах и не всегда знали, на какие моральные компромиссы приходилось идти организаторам и лидерам экспедиций, чтобы не сорвалось восхождение.

В 1993 году журнал «Мир путешествий» публикует статью Сергея Ефимова с заголовком:

С Дхаулагири в 1990 году не вернулся мой друг Д. Макаускас, и я старался следить за экспедициями на эту вершину в надежде, что будут найдены хоть какие-нибудь признаки, связанные с этой трагедией. Посмотрев состав этой экспедиции, закончившейся успешным восхождением по нехоженому маршруту, я отметил для себя, что в России есть лидер, который способен продвигать российский альпинизм, не оглядываясь на Москву и без государственного финансирования. Мне кажется, что в этой экспедиции у Сергея была стопроцентная надежность, его тыл: В. Першин и А. Лебедихин. Думаю, что неслучайно в связке с главным финансистом Б. Седусовым был В. Першин. Новые реалии заставляли Ефимова думать не только о красивых маршрутах гималайских вершин, но и о том, как по ним подняться. И нельзя не заботиться о тех, кто в этом помогает финансово.

В декабре 2005 года я оказался в Антарктиде с новозеландцами и англичанами. В один из дней в большой палатке-столовой я подсел к маленькой группе Абрамова, который только начинал свой коммерческий длинный марафон по горам и континентам. Поговорив на родном языке, я услышал от одного из участников, что когда в его семье отмечают праздники, на них иногда присутствует С. Лавров, наш министр. Из его рассказа мне запомнилось, что у С. Лаврова есть человеческие слабости, которые сближают российских людей даже с министрами. В этой группе был Б. Седусов, которого я не знал до этого. Поговорив с ребятами, я встал со словами «пойду помогу американскому гиду помыть посуду…». И вдруг Седусов сказал: «А зачем ты пойдешь это делать? Он не твой гид, и ему за это заплатили…». Меня это очень задело. Работа хорошего гида тяжела по разным причинам, и барское отношение к ним, как к холопам, потому что у тебя есть деньги, отвратительно.

Прошли годы, и я снова прочитал статью С. Ефимова о восхождении на Дхаулагири в 1993 году. И теперь уже обратил внимание на участника восхождения Седусова. Интересно, он и тогда считал, что, являясь финансистом мероприятия, имеет право на привилегию – идти в связке с одним из сильнейших альпинистов страны В. Першиным. По его высказыванию в 2005 году смею предположить, что он уже тогда мог открыто диктовать Абрамову, что тот должен делать, тем более, что эта была коммерческая поездка.

Я пишу об этом, чтобы показать, с какими новыми проблемами сталкивались лидеры российских СТРАННЫХ КОМАНД в 90-е годы, имея в своем составе вот таких советских мастеров спорта с новой идеологией. Прекрасные альпинисты мирового уровня не расскажут, на какие моральные уступки приходилось идти, чтобы осуществить свои мечты – подняться на ту или иную вершину. В советские времена, если ты дружил с властью – Москвой – то у тебя было больше шансов попасть в состав престижного альпмероприятия, присвоения тебе награды… Но как только проявлялась самостоятельность и даже тихая критическая оценка действий руководящих альпинистских органов, то ты становился изгоем. Сергей Ефимов не стал ручным для Москвы, хотя он тесно общался с многими руководителями советского альпинизма и был членом Президиума Федерации альпинизма СССР. Он упорно создавал свою команду и всегда воплощал свои идеи в новых маршрутах и тактике их прохождения. Самый тяжелый момент в его альпинистской жизни – это несчастный случай на Макалу. Тогда я написал ему письмо. Писать в таких случаях трудно и не написать – тоже.

Очень много лет назад я сидел на кафедре и смотрел в микроскоп – занимался наукой. Неожиданно ко мне вошел альпинист из моих медиков. Он выглядел ужасно и сказал, что ему очень надо поговорить со мной… и заплакал. Незадолго до этого он лазил в Крыму, и по его вине погиб напарник по связке. Рассказал все подробно, рыдая, и постоянно говорил, что виноват и не знает, как ему жить дальше… Мы долго сидели, молчали, и он постоянно говорил, спрашивал, как ему теперь жить. Чувство вины – это ужасно. Вскоре он уехал в другую страну, и я не знаю, как сложилась его судьба.

А с организацией экспедиции на Макалу меня связывает первый председатель Свердловской области Валерий Трушников, который помог финансово команде, используя свое служебное положение и свою любовь к горам.

В 1977 году мы с Валерой жили в одной комнате в альплагере «Адыл-Су», приехав туда в экстернат для инструкторов альпинизма. Напомню, как это происходило.

С нами жил и московский спартаковец Владимир (фамилию не помню). Ему нужно было сдавать экзамен на 1-ю категорию. Нервничал. Я решил его разыграть и, когда его не было в комнате, сказал, что слышал, как будто во время экзаменов особенно будут следить за Володей. Конечно, ему это передали, и он побежал к Юре Емельяненко, члену экзаменационной комиссии. Тот выяснил, откуда это пошло, и, зная мои шутки, попросил успокоить Володю. Сергей Ефимов через многие годы пробивался к Валерию Трушникову, чтобы получить его подпись на документе, связанном с экспедицией на Макалу. А мне его подпись на поздравлении с моим днем рождения досталась легко, и я о ней забыл.

Обратил внимание через многие-многие годы, когда узнал о поступке Валеры – чиновника, ЧЕЛОВЕКА-АЛЬПИНИСТА.

Многих членов экспедиции СССР – США 1978 года уже нет с нами, как советских, так и американских. Осознание значимости совместных восхождений приходило не сразу. Для меня – параальпиниста – всегда имела значение личность человека. Сейчас можно получить информацию обо всех. Но внутреннюю сущность альпиниста можно понять только тогда, когда воспринимаешь его поступки как личности. Я понял, что у американцев отсутствует коллективное сознание нашего обывателя, которое у нас всегда на стороне начальника. Если мыслить, как все, нельзя изобрести будущее в альпинизме. Но такой подход иногда приводит к ситуации, которая произошла в экспедиции на Макалу.

У С. Ефимова есть хорошее качество – уважение к личности, которое помогало и мешало ему жить спокойно в горах. Мое личное мнение, что он считал – если не уважаешь других, то не уважаешь и себя. И если команда альпинистов создается на таких принципах, то шансов у нее совершить какое-то новое сложнейшее восхождение больше. С годами я стал понимать американских альпинистов, с которыми был в горах, что они, спустившись с гор, живут такими же радостями и проблемами, как и мы. Этому способствовали мои не прекращающиеся до сих пор контакты с ними. Женятся, разводятся, радуются детям и внукам, присылают фотографии. Рик Сильвестр прислал мне фото своей дочери, сопроводив выходными данными: время рождения, вес и т. д.

У меня всегда складывались хорошие отношения с американскими альпинистами, и не только в этой экспедиции. Далеко не рядовой гражданин США, первый американец-«снежный барс» Вилли Гарнер посылал мне письма и фото после восхождения на Мак-Кинли.

Со временем я понял его вклад в развитие альпинистских связей с СССР и Россией. Благодаря ему в 1986 году мы побывали в различных частях «нашей» Аляски.

На крайней северной точке США и Аляски мысе Барроу

Чак Крогер писал мне длинные письма из Антарктиды, где зарабатывал деньги на последующие поездки в горы. Американцы сами платили за поездку на Памир. А МЫ??? Ответить можно словами песни «Остановите время, я сойду…» Потому что мы, советские альпинисты, в этой экспедиции ни за что не платили. И когда страна стала входить в капитализм, мы долго не могли привыкнуть, что нам как-то надо самим добывать деньги для поездки в горы.

А. Бычков, у которого коммерческая и деловая жилка была и в советские времена, стал быстро превращаться в альпинистско-туристского олигарха. Очень жаль, что он рано ушел из жизни. Я считаю, он мог сделать много полезного для организации экспедиции в Гималаях. Он знал, кто есть кто в советском альпинизме и в бизнесе. В каком-то году я вернулся с гор, и моя жена Виктория мне рассказала, что звонил Толя Бычков и попросил встретить С. Ефимова с английскими альпинистами. У них в Петербурге была культурная программа. Выглядели они уставшими, грязными, но активно окунулись в культуру Петербурга. А. Бычков очень ценил работу Виктории с немецкоговорящими альпинистами и откровенно заявлял, что ей надо платить больше за такую работу. При этом, несмотря на дружеские отношения, он не делал этого, разделяя бизнес и дружбу.

Виктория Белинская

В Антарктиде я был с альпинистами из Англии. Конечно, квалификация у них была не очень высокой и каждый был сам по себе. Это раздражало.

Прочитав на Mountain.RU о восхождениях Сергея с английскими альпинистами, я понял, что даже высококлассные альпинисты-англичане отличались таким же поведением.

Если описать все то, что происходило со мной в горах и при встречах с альпинистами, то можно сказать: «Ну и напридумывал…». Я не профессиональный альпинист и, может, поэтому в горах больше внимания обращал на то, как человек ведет себя в драматических ситуациях, на приоритет ответственности над разумом. Для меня Сергей Ефимов – это альпинист, который не шел со всеми в ногу и в тоже время как спортсмен был спортивным дипломатом.

В горах, да и в других сферах деятельности очень трудно простить другому мужество, которого у тебя нет. И тогда ты не признаешься в своей слабости и оппонируешь мнением коллектива, наградами, званиями, близостью к начальству. При этом убивается философия настоящего альпинизма: подняться на вершину, но не любой ценой.

P. S. Свет ЭВЕРЕСТА в 1982 году настиг и Сергея Ефимова на новом сложнейшем маршруте. Думаю, это оказало влияние на то, чтобы в будущем он как альпинист и руководитель продолжал выбирать непройденные маршруты в горах. Чаще всего к нему обращаются, называя имя – «Cергей». Прекрасный тренер и организатор спортивного высотного альпинизма Эрик Ильинский, обращаясь к Ефимову, говорил «Cерый». Опытнейший и авторитетный высотник Н. Черный называл его «Ефимка». Труженик МАЛ и один из лучших российских профи в Гималаях С. Богомолов обращался к нему «Сергей Борисович».

В прошлом году в юбилейный для С. Ефимова год екатеринбуржцы, поздравляя его, назвали его «СЕРЕГА»! И это справедливо, так как они прошли с ним и он с ними долгую альпинистскую – и не только – жизнь. Они имеют полное право говорить о Ефимове: «Это наш СЕРЕГА!».

Сергей Ефимов и Виктор Байбара (встретились благодаря Эвересту)

Читайте на Mountain.RU:

Ефимову Сергею

Сергей Ефимов, 8:0 в твою пользу

Ахмади Дониш. Вызов авторитетам

Первопроход по центру северной стены Дхаулагири. Авантюрная экспедиция 1993

Барунтзе 1995

Французский перевал и Морис Эрцог

Ласкаво Просимо! Памяти Вячеслава Петровича Онищенко

Петр Буданов – участник Советско-финской и Великой Отечественной войны, феномен ленинградского спартаковского альпинизма

О работе в международных альпинистских лагерях СССР

Майкл Уорбертон (США). Climbing учит доверять людям